К 100-летию подвига новомучеников и исповедников Русской Церкви во время гонений, обусловленных кампанией по "изъятию церковных ценностей". Ошибка в документе Промыслом Божиим ко мне пришла книга «Серафим Вырицкий и Русская Голгофа». Бесценна она тем, что основана на архивных и подлинных документах и свидетельствах. В ней впервые опубликованы исторически достоверные сведения о старце иеромонахе Серафиме (Муравьеве) Вырицком, который ныне причислен к лику святых. Читала эту книгу с большим интересом и состраданием. Великие испытания пронес по своей земной жизни этот высокодуховный человек. Немало страданий выпало и на долю его духовных чад. В этой книге особое место отведено братьям, архимандритам Льву и Гурию (Егоровым). Есть здесь их фотографии, а еще сообщение, что архимандрит Лев (Егоров) трагически погиб в лагере Осинники, близ Новокузнецка Кемеровской области, в 1941 году. Заметалась, заболела душа. Как и при каких обстоятельствах, погиб этот человек? Где обрел свой вечный покой на нашей студеной земле? Напрасно пыталась хоть что-то найти в нашем городском архиве, не нашла и свидетелей тех далеких лет. Чем больше читала об этом человеке, тем острее приходило желание найти место его гибели… 20-е годы. Для Русской Православной Церкви это было время особых испытаний, когда познавалась истинная крепость людей, когда один день стояния в Божественной истине мог равняться целым годам жизни. Церковь стремилась избежать конфронтации с новой властью и звала к примирению в обществе. Однако, несмотря на это, репрессии против духовенства и монашествующих были настолько жестокими, что никто не знал, вернется ли в свою церковь или келью. Вот выдержка из этой книги: «4 января 1923 года постановлением ГПУ были осуждены епископ Ладожский Иннокентий, архимандрит Гурий и его родной брат архимандрит Лев (Егоровы). Все они были духовными чадами Серафима Вырицкого. Вернувшиеся из заключения архимандриты Гурий и Лев снова продолжили свое служение Богу. Архимандрит Лев (Егоров) был назначен тогда на должность настоятеля собора в честь Феодоровской иконы Пресвятой Богородицы. Именно тогда иеромонахом Иннокентием и братьями-архимандритами Гурием и Львом было организовано Александро-Невское братство, для сплочения клира и мирян в период тяжких испытаний в Петрограде. Затем по всей стране стали создавать подобные братства из истинно верующих людей. Надо сказать, что Православное братство при Александро-Невской лавре сразу стало главным в северной столице, и на его деятельность ориентировались возникшие затем другие братства. В это братство входило около ста человек. В ту суровую пору братство как бы возрождало жизнь и дух древних христиан. Прежде всего, они вели просветительскую работу, выступая в больницах, в госпиталях и школах, где прекратилось преподавание Закона Божия. Лаврские иноки и миряне из Александро-Невского братства вели 69 детских кружков, где изучался Закон Божий. Члены братства делали все возможное, чтобы не угас в народе огонек истинной веры. Иеромонахи Иннокентий, Гурий и Лев руководили духовными беседами и собраниями. При лавре работали и пастырские курсы, которые готовили проповедников. Кроме этого, братство занималось и благотворительностью. Деятельность братства помогла сплочению верующих перед лицом начавшихся открытых гонений. Это были удивительно дружные сообщества людей, трудившихся ради Христа и во имя любви к ближним, где само слово «брат» понималось в его истинно евангельском смысле. Ночь 18 февраля 1932 года стала святочной ночью. В те страшные часы гонители арестовали более пятисот иноков. Это было почти все уцелевшее к тому времени в Петрограде монашество. В ту же ночь были арестованы все члены Александро-Невского братства во главе с архимандритом Варлаамом (Сацердоцким) и архимандритом Львом (Егоровым). Все арестованные были приговорены к различным срокам лишения свободы» Я обошла и объехала немало людей в надежде хоть что-то узнать о трагической смерти на станции Осинники архимандрита Льва (Егорова) – и все безрезультатно. Как-то случайно вышла на бывшего начальника лагеря, который был когда-то в районе деревни Федоровка, что за Кондомой. Высокий, статный старик очень разволновался по поводу моего визита. Немного подумав, сказал, мол, ничего не помню, ничего не знаю, поскольку все было очень давно. Однако, привезенную фотографию архимандрита Льва (Егорова) трижды брался разглядеть. Не знаю, правду ли говорил мне бывший начальник лагеря или лукавил, Господь ему судья. По словам же старожилов деревни Федоровка, здесь, в зоне, находилось немало священников, были и монахи, только в отдаленном бараке. Иногда священников украдкой, с конвоем, вывозили на волю, чтобы покрестить родившегося младенца или отпеть покойного. Правда, священство здесь долго не держали, перебрасывали куда-то дальше. Выстраивали колонной и гнали по горам в сторону Таштагола, где шло строительство железной дороги. (Это поведала мне Мария Сливчук, которая ранее жила в деревне Федоровка). Прошли месяцы поисковой работы – и все безрезультатно, никаких следов архимандрита Льва (Егорова). С последней надеждой отправилась в областную прокуратуру к помощнику прокурора Сергею Михайловичу Павлову. Этот человек давно занимается вопросами реабилитации некогда репрессированных. Выслушав меня, он тут же из сейфа достал уголовное дело архимандрита Льва (Егорова). Оно будто специально было приготовлено для меня. На пожелтевшей и почти истлевшей бумаге значилось: «13 сентября 1937 года тройка УНКВД Запсибкрая своим постановлением подвергла Егорова Льва Михайловича самой суровой мере наказания – РАССТРЕЛУ в Ахпунском отделении Сиблага». Согласно тут же приложенной справке значилось, что заключением прокурора Кемеровской области 18 августа 1989 года Егоров Лев Михайлович полностью реабилитирован. Выходит, только спустя 62 года была восстановлена справедливость. Поздно, слишком поздно. Не ведаю, каким был путь архимандрита Льва (Егорова) в Ахпунское отделение Сиблага НКВД в 1937 году. Проходил ли он через деревню Федоровка или проехал ночью через нашу станцию Осиновка? Отчего вдруг такое разночтение в документах? В одних – архимандрит погиб трагически в Осинниках в 1941 году, в других – был расстрелян в Ахпуне еще в 1937 году. Можно здесь приводить разные догадки. Казенные документы – скупые строчки. В них есть лишь короткие информации о человеке и все… И сколько не пытайся узнать через них судьбу человека, его живую душу, все тщетно. Но, слава Богу, остались еще в живых те люди, кто видел этих гонимых священников, монахов. Вот что рассказала жительница 516 км Новокузнецк – Таштагол Людмила Ивановна Агафонова: — Есть здесь в наших местах лог, где расстреливали священников, зимой там поныне высоко в небо поднимается белый пар. Долгие годы одежда расстрелянных священников оставалась на деревьях, Мы, дети, боялись этих мест. А вот еще воспоминание Елены Михайловны Головченко, жительницы поселка Ахпун: - Наша улица Октябрьская вся на костях, на этой же улице был 3-й отдел, где избивали и допрашивали людей. Многие священники убегали из лагеря, прятались в колодцах. У нас дома прятался священник и потом ушел в тайгу, также пряталась монахиня мать Агния. Кого находили, расстреливали на месте. Судя по документам 13 сентября 1937 года тройка УНКВД Запсибкрая своим постановлением приговорила Егорова Льва Михайловича к самой суровой мере наказания – расстрелу. 20 сентября это постановление было приведено в исполнение. Каким был тот осенний день? Солнечным ли пасмурным? О чем думалось в последние минуты человеку, который всю свою жизнь посвятил людям и Богу? Сергей Михайлович Павлов, старший прокурор областной прокуратуры, знакомя с делом архимандрита Льва (Егорова), сказал: «Не каждому дано в памяти людской пережить свой тлен. Помнят родственники, помнят друзья, но со временем их круг становится все уже. В конце концов, наступает время, когда некогда жившего человека никто уже не вспомнит. И прервалась связь времен, время ушло безвозвратно. Но если в высоком прошлом было то, что и сегодня по самым высоким меркам достойно памяти и уважения, оно не должно быть предано забвению, ибо духовность во все времена являлась главным критерием человека». Нет, мы не имеем права не помнить архимандрита Льва (Егорова). Я написала письмо автору книги «Серафим Вырицкий и Русская Голгофа» с просьбой дать адрес родных Гурия и Льва (Егоровых) и выслала фотографию Поклонного креста, который был установлен в память о тех, кто в этом Ахпунском лагере был расстрелян за веру Христову. Не знаю, придет ли ответ и стоит ли надеяться на него. Вдруг уже никого нет в живых. А пока наша Свято-Троицкая церковь молится о славном сыне своего Отечества, чья дорога на Голгофу пролегла через наш город Осинники. Другой, тогда не было.